Ein Dorf im roten Sturm – Friesennot (Германия, 1935)
Продолжаю отсматривать кинематограф Третьего рейха на предмет нашей любимой ягоды. Фильм, о котором пойдет речь, интересен великолепным образом жидомонгольского комиссара, которого сыграл Валерий Инкижинов (да-да, «Наследник Чингисхана» Пудовкина).
http://www.deutsche-armee.com/blog/2008/04/09/ein-dorf-im-roten-sturm-friesenot/
Итак, «Деревня в красном шторме», он же «Бедствие фризов». Далеко-далеко в русских лесах затерялась немецкая община фризов-меннонитов, некогда покинувших родину спасаясь от религиозных преследований. Во главе её пастор Юрген Вагнер, проповедующий непротивление и «всякая власть от Бога». Вернувшийся в общину после долгого отсутствия тяжелобольной Кристиан Крегер хочет увидеть перед смертью дочь Метту. Он приносит тревожные вести о войне, голоде и «новой власти». А между тем фризскую деревню обнаруживают в ходе воздушной разведки.
На 18-й минуте впервые масштабно демонстрируются bolschewiken, изымающие продукты и приговаривающие контру «к высшей мере наказания за саботаж социалистического строительства и контрреволюционную деятельность», после чего расстреливающие их с броневика. Отмечу, что деникинообразный комиссар говорит хоть и с акцентом, но весьма старательно. Большинство других реплик на русском, произносится грамотно и без малейшего акцента. Подозреваю, что помимо Инкижинова, в фильме было задействовано еще немало носителей языка.
Итак, отряд красной кавалерии под командованием узкоглазого комиссара с типично монгольской фамилией Чернофф прибывает в деревню за продуктами для помощи голодающим. Красноармейцы устраиваются на постой (39-я минута), поют под гитару и вешают на стенку плакат «Нет бога». Ну а потом – правильно – начинают грабить. Чернов это прекращает и устраивает вместе с Вагнером общий праздник примирения. В ходе оного (48-я минута) жарят целого быка, играют на balalaika и поют «Яблочко». Кстати, в этой сцене мелькает явный жыд.
(Я здесь не стану расписывать неклюквенных поворотов сюжета. Буду краток: Чернофф влюбляется в дочь умершего Крегера Метту и признается что он бывший царский офицер и в душе не принимает революцию. Между тем, ее приемный отец Клаус Нигебюль вопреки пацифистским проповедям пастора готовит оружие для восстания. Когда русские обнаружили три пистолета при обыске его дома, девушку сочли предательницей и прогнали на болото).
Тем временем, в деревню прибывает ещё один комиссар с распространенной русской фамилией Krappin. Вот он язык явно недоучил («Шьорт возьми, товарисч»). Красноармейцы занимают церковь и до самого конца фильма пьют там vodka с песнями и плясками. После убийства девушки (дочери пастора?) терпение пацифиста Вагнера лопнуло. Фризы идут в церковь и мочат всех до последнего большевиков, но и Вагнер погибает в перестрелке. Смертельно раненый, он призывает искать «новую родину». Следуя его завету, фризы покидают пепелище деревни (в ходе боя она загорелась от упавшей лампады) и отправляются в путь.
В целом, урожай клюквы невелик. Всё-таки халтуры уровня «Ред дауна» немецкий орднунг не допускал. Форма красноармейцев достаточно приличная. Надпись в фильме всего одна (про бога) и грамотная. Русские реплики и песни процентов на 95 идеальны – явно постарались носители языка или хорошо его выучившие. Но за монгольского комиссара Чернова всё можно простить.
В следующем выпуске – нацистский взгляд на Эйзенштейна, много красного террора и водки.
http://www.deutsche-armee.com/blog/2008/04/09/ein-dorf-im-roten-sturm-friesenot/
Итак, «Деревня в красном шторме», он же «Бедствие фризов». Далеко-далеко в русских лесах затерялась немецкая община фризов-меннонитов, некогда покинувших родину спасаясь от религиозных преследований. Во главе её пастор Юрген Вагнер, проповедующий непротивление и «всякая власть от Бога». Вернувшийся в общину после долгого отсутствия тяжелобольной Кристиан Крегер хочет увидеть перед смертью дочь Метту. Он приносит тревожные вести о войне, голоде и «новой власти». А между тем фризскую деревню обнаруживают в ходе воздушной разведки.
На 18-й минуте впервые масштабно демонстрируются bolschewiken, изымающие продукты и приговаривающие контру «к высшей мере наказания за саботаж социалистического строительства и контрреволюционную деятельность», после чего расстреливающие их с броневика. Отмечу, что деникинообразный комиссар говорит хоть и с акцентом, но весьма старательно. Большинство других реплик на русском, произносится грамотно и без малейшего акцента. Подозреваю, что помимо Инкижинова, в фильме было задействовано еще немало носителей языка.
Итак, отряд красной кавалерии под командованием узкоглазого комиссара с типично монгольской фамилией Чернофф прибывает в деревню за продуктами для помощи голодающим. Красноармейцы устраиваются на постой (39-я минута), поют под гитару и вешают на стенку плакат «Нет бога». Ну а потом – правильно – начинают грабить. Чернов это прекращает и устраивает вместе с Вагнером общий праздник примирения. В ходе оного (48-я минута) жарят целого быка, играют на balalaika и поют «Яблочко». Кстати, в этой сцене мелькает явный жыд.
(Я здесь не стану расписывать неклюквенных поворотов сюжета. Буду краток: Чернофф влюбляется в дочь умершего Крегера Метту и признается что он бывший царский офицер и в душе не принимает революцию. Между тем, ее приемный отец Клаус Нигебюль вопреки пацифистским проповедям пастора готовит оружие для восстания. Когда русские обнаружили три пистолета при обыске его дома, девушку сочли предательницей и прогнали на болото).
Тем временем, в деревню прибывает ещё один комиссар с распространенной русской фамилией Krappin. Вот он язык явно недоучил («Шьорт возьми, товарисч»). Красноармейцы занимают церковь и до самого конца фильма пьют там vodka с песнями и плясками. После убийства девушки (дочери пастора?) терпение пацифиста Вагнера лопнуло. Фризы идут в церковь и мочат всех до последнего большевиков, но и Вагнер погибает в перестрелке. Смертельно раненый, он призывает искать «новую родину». Следуя его завету, фризы покидают пепелище деревни (в ходе боя она загорелась от упавшей лампады) и отправляются в путь.
В целом, урожай клюквы невелик. Всё-таки халтуры уровня «Ред дауна» немецкий орднунг не допускал. Форма красноармейцев достаточно приличная. Надпись в фильме всего одна (про бога) и грамотная. Русские реплики и песни процентов на 95 идеальны – явно постарались носители языка или хорошо его выучившие. Но за монгольского комиссара Чернова всё можно простить.
В следующем выпуске – нацистский взгляд на Эйзенштейна, много красного террора и водки.